Юлия Кудрина
Кратковременное царствование императора Александра III — 13 лет на престоле — многими его современниками расценивалось как чрезвычайно значительное и благотворное.
В наше время оценки этого царствования очень неоднозначны, но мы не будем говорить о его политике, внутренней и внешней, кстати, весьма успешной, не будем говорить и о состоянии экономики и финансов. Остановимся на аспекте весьма неожиданном — сфере прекрасного. Неожиданном потому, что Александр III в историографии прослыл человеком грубым, без сантиментов, этаким солдафоном, лишенным тонкости в понимании, чего бесспорно требует искусство. Чего уж ждать от такого в области культуры! Но… не будем спешить.
Известный искусствовед и художник Альберт Бенуа считал, например, что «расцвет русской культуры, который продлился в течение всего царствования Николая II.., начался при Александре III» и им стимулировался.
О том же говорят и пишут сами художники и люди, причастные к искусству. В воспоминаниях «передвижников» — И.Е. Репина, И.Н. Крамского, В.А. Серова, В.Д. Поленова, А.П. Боголюбова, А.Н. Бенуа — очень много говорится о государе и государыне, их важной роли как в жизни художников, так и развитии изобразительного искусства в целом. Но тут нужно сказать несколько слов о Марии Федоровне, супруге Александра.
С первых дней пребывания в России цесаревна Мария Федоровна, ставшая в 1883 году императрицей Марией Федоровной, проявила огромный интерес к русской культуре — литературе, музыке, изобразительным искусствам. Оба августейших супруга были художественно одаренными людьми, тонко чувствовали прекрасное и готовы были служить ему. Эта взаимная готовность, взаимное понимание укрепили их брачный союз на долгие годы.
Мария Федоровна была прекрасной рисовальщицей. Она рисовала сепией, акварелью, работала масляными красками. Руководил ее занятиями художник Боголюбов. В российских музеях представлены несколько ее картин: «Скряга», «Портрет кучера Григория», «Натюрморт» — все они производят сильное впечатление. Помимо этого, в фондах Государственного архива Российской Федерации сохранилось около 50 рисунков и акварелей императрицы Марии Федоровны конца 1850-х — начала 1860 годов.
К моменту вступления на престол император Александр III был покровителем Финляндского общества поощрения художеств (1846), Московского археологического общества любителей русских древностей (1865), Карамзинской библиотеки (1867), почетным попечителем Общества взаимного вспоможения и благотворительности русских художников в Париже (1877 — 1881) и еще почетным любителем, членом, попечителем многих, многих обществ, университетов и академий. И надо сказать, что и став императором, он осуществлял высочайшее покровительство всех историко-культурных и художественных институтов с большим вниманием, никак не формально, уделяя особое внимание развитию национальных черт культуры и искусства.
Августейшие супруги поначалу стали коллекционировать живописные картины. Год за годом их коллекция росла и становилась прекрасной основой для создания музея Аничкова дворца. В двух залах дворца были размещены различные предметы искусства, а картин было так много, что висели они на всех стенах, стояли на мольбертах и даже на стульях.
Малоизвестный факт — цесаревич и цесаревна нередко сами проводили мелкие реставрационные работы, вновь покрывали картины лаком, подбирали подходящие рамы.
В середине XIX века художественная жизнь в Росси била ключом, выставки открывались одна за другой, началось формирование художественного рынка. Цесаревич и цесаревна были постоянными посетителями всех крупнейших столичных выставок. Они хорошо знали многих художников, критиков, скульпторов, коллекционеров, среди которых были такие известные художники, как Д.В. Григорович, А.В. Прахов, Д.А. Ровинский, П.М. Третьяков, М.М. Антокольский, Александр и Альберт Бенуа, А.П. Боголюбов, В.М. Васнецов, Н.Н. Каразин, И.Н. Крамской, Ш.Е. Месмахер, М.В. Нестеров, А.М. Опекушин, В.Д. Поленов, И.Е. Репин, В.А. Серов, В.И. Суриков, И.И. Шишкин и многие, многие другие.
Процесс демократизации общественной и культурной жизни в середине XIX века привел к появлению в различных сферах искусства, в том числе изобразительного, большого числа разночинцев — выходцев из низших слоев населения. Художник И.Е. Репин был сыном военного поселенца, И.Н. Крамской — мелкого чиновника, В.И. Суриков — сибирского казака, а И. Левитан происходил из бедной еврейской семьи, Н.Е. Сверчков родился в семье старшего конюха придворных конюшен, А.И. Куинджи был сыном бедного сапожника-грека, Ф.А. Васильев — московского почтового служащего, а скульптор Опекушин А.М. — сыном крестьянина. Однако это никак не отражалось на отношении к ним государя и на его художественных пристрастиях.
Во второй половине 70-х годов цесаревич и цесаревна стали интересоваться картинами Товарищества передвижников. Передвижники с их интересом к российской природе, истории, жанровым сценкам, обличительным или, напротив, развлекательным, ироничным, были симпатичны Александру III и понятны своей реалистической манерой.
В 1882 году император и Мария Федоровна посетили X выставку передвижников. Художники встречали их в полном составе. Для «передвижников, которым… несладко жилось, это было целое событие» — писал известный искусствовед Прахов. Многие члены Товарищества — А.М. Васнецов, В.Е. Маковский, В.И. Суриков, В.Д. Поленов, В.В. Верещагин, В.А. Серов — стали получать регулярные заказы царской семьи, и их картины также вошли в коллекцию Аничкова дворца, а позже стали достоянием Русского музея.
В 60-х годах XIX века Товарищество передвижников бросило вызов академическому искусству. Между Академией художеств и передвижниками сложились сложные взаимоотношения. Сравнивая две выставки 1891 года, император Александр III говорил: «…[передвижная] очень хороша, а академическая совсем плоха».
О своих впечатлениях от визита августейшей пары на выставку Товарищества 1883 года вспоминал И.Н. Крамской: «…В субботу прошлую приехал и государь с императрицей из Академии. Был весел, милостив, разговаривал, смеялся, очень доволен, смотрел картину Репина, благодарил, купил 6 картин и, уезжая, сказал следующие замечательные слова: «Как жаль, что я к вам все поздно попадаю на выставку, все хорошее раскуплено. Скажите, когда ваша выставка отрывается обыкновенно?» — «На первой неделе поста, в воскресенье…» — «Надо будет на будущий раз устроить так, чтобы я мог приехать к началу. Благодарю вас, господа, прощайте…» …Мы же все были настроены так, что ждали, как бы Государь не выразил неудовольствия, что его заставляют ездить в два места… И вдруг! Словом, посещение Государя, которого я ждал, осветило мне иную перспективу, чем я думал…»
Художник-пейзажист Е.Е. Волков вспоминал: «Александр III благоволил к нам, передвижникам, и раз навсегда было высказано желание, чтобы Государь всегда первым открывал нашу выставку, а мы никому бы не продавали картины».
По словам Прахова, передвижники были провозглашены императором «олицетворением современной национальной культуры».
Царских посещений на выставку художники ждали. «Сегодня, — писал Репин Третьякову в 1885 году, — в 2 часа будет Государь. Кажется, будет и Государыня и наследник. Государя мы будем встречать все товарищи».
Важно было и то, что покупка той или иной картины Государем снимала угрозу цензурного запрета. Так было с покупкой картины В.Д. Поленова «Христос и грешница» на XV передвижной выставке в 1887 году.
«Сегодня на выставке у нас был Государь, — писал В.Д. Поленов матери. — Он был необыкновенно мил и деликатен, перед каждой картиной, которую желал приобрести, он спрашивал, не заказана ли она кем-нибудь, и когда получал отрицательный ответ, говорил, что оставляет ее за собой. Увидев меня, обрадовался, подал мне руку, спросил, отчего я совсем не бываю в Петербурге». До открытия XV передвижной выставки, зная о том, что на выставке будет демонстрироваться картина «Христос и грешница», Александр III написал Поленову: «Исполняя задачи по возможности покупать все замечательное в нашей живописи, я не могу упустить Вашу картину как самую замечательную».
В Дневниках А.В. Жиркевича — близкого друга И.Е. Репина — содержалась интересная информация, которую тот получил от Репина по вопросу реформирования Академии художеств и участия в нем Александра III.
По словам И.Е. Репина, государь долго беседовал с Толстым об устройстве Академии и выразил твердое желание прекратить рознь между академистами и передвижниками. «Я не могу выносить этого раскола и прошу вас уничтожить его. Да и какой раскол может быть в сфере искусства?»
Первым шагом к реформе послужил опрос художников и лиц, сведущих в искусстве. От имени президента Академии были разосланы приглашения сообщить свое мнение о том, как реформировать Академию. Свод этих мнений составил два печатных тома. По инициативе императора была высочайше утверждена комиссия для составления устава. Некоторых ее членов Государь назначил лично, список прочих был представлен Государю на благоусмотрение. Также был учрежден институт почетных и постоянных членов Академии, состоящий из 60 лиц, компетентных в области изобразительного искусства.
По распоряжению императора была создана Высшая художественная школа с совершенно обновленным составом профессоров, свободными мастерскими и свободным конкурсом для получения наград. Александр III лично утверждал профессоров, руководителей мастерских. Среди них были А.И. Куинджи, В.Е. Маковский, И.Е. Репин, И.И. Шишкин и другие.
Согласно уставу, утвержденному Александром III 15 октября 1891 года, Академия Художеств преобразовывалась в высший государственный орган «для поддержки, развития и распространения искусства в России». Были увеличены ассигнования на художественную деятельность Академии с 30 тысяч рублей в год до 60 тысяч. Сюда включалась и деятельность Академии по приобретению выдающихся произведений искусства. Произведения русских художников, приобретаемые Академией, должны были составить фонд для комплектования коллекций провинциальных музеев.
Чтобы действовать столь решительно в русле развивающегося реалистического искусства, нужно было хорошо в нем разбираться. И он разбирался, свидетельством этому — многочисленные повествования его современников.
Профессор искусствоведения Адриан Прахов, лично знавший императора, писал: «Не было вещи, мимо которой государь прошел бы вскользь. Как любитель, он желал все пересмотреть и, любуясь, делал свои замечания и зачастую поражал сопровождавших его лиц меткостью определения и памятью на художественные произведения. Он мог точно припомнить, в каком иллюстративном журнале была помещена та или другая вещь. Даже второстепенные произведения врезывались в его память, и он по воспоминанию удачно определял, пошел ли автор вперед или назад в своем новом произведении. Необыкновенная память помогала ему в пейзажах поправлять даже определения каталога, из какой местности такой-то вид, и на проверку государь оказывался прав… художники чувствовали, что среди них человек, весь открытый для искусства, ценящий художника и потому относящийся к нему с неподдельною деликатностью. Это трогало. Если императору что-либо нравилось, то, посоветовавшись с императрицей, государь с изысканной деликатностью спрашивал: «Могу ли я купить эту вещь?»
…Вы видите душу, которая уносила с собою художественные впечатления, продолжала ими жить, рассматривала их внутри себя и загоралась к ним по воспоминанию».
Художник М.В. Нестеров писал о широте взглядов государя на различные направления в изобразительном искусстве: «Император много говорил о Пьере де Шаванне (Пьер Пюви де Шаванн (1824 — 1898) — французский художник импрессионистской школы. — Ю.К.), имел представление о таком новом направлении в живописи, как импрессионизм…»
Его личная заинтересованность искусством с годами становилась заинтересованностью государственной и стала оказывать влияние на события современной художественной жизни страны.
Александр III покровительствовал всем проявлениям национальных черт в изобразительном искусстве России. Особенно его привлекали работы В.М. Васнецова, а начатые тем росписи Владимирского собора в Киеве в 1885 году настолько заинтересовали государя, что он специально выезжал в Киев, чтобы посмотреть, как идет строительство. Копия образа Богоматери с Предвечным младенцем, созданная В.М. Васнецовым для собора, была приобретена императором для своей коллекции.
Творчество В.И. Сурикова тоже было предметом пристального внимания царственных супругов. Русский национальный исторический жанр был очень близок Александру III, чей интерес к истории России хорошо известен. Он считал, что знание великих подвигов, военной доблести, образы великих людей и славных дел каждого в длинной череде исторических событий — суть двигатели нравственного развития и роста. Царская чета приобрела для своей коллекции картины В.И. Сурикова «Покорение Сибири», «Боярыня Морозова».
С большим интересом следили Александр III и Мария Федоровна за творчеством Репина. В 1891 году они посетили выставку художника по случаю его 25-летней творческой деятельности. Репин в письме своей ученице, художнице М.В. Верёвкиной писал: «Как милостив и внимателен к нашим работам был Государь! Мне показалась, моя выставка при нем в десятеро интересней, и я без умолку объяснял разные подробности о своих работах… Как он восхищался «Запорожцами»! И потом портером Кюи больше всего. Все, все рассмотрел до мелочей».
И. Репин высоко ценил заботу императорской семьи о художниках-передвижниках — государь оказывал серьезную материальную поддержку, стимулируя творчество. «В отношении изобразительного искусства Император придерживался демократических воззрений», — писал Репин. Кстати, «Запорожцев», которые ему так понравились, Александр III тоже приобрел для Аничкова дворца. Из письма художника известному критику В.В. Стасову, 1894 год: «… правительство наше очень терпеливо относится ко всем почти явлениям в нашем искусстве. «Бурлаков» моих по эскизу моему заказал мне великий князь Владимир Александрович (президент Российской Академии художеств, брат императора. — Ю.К.), «Запорожцев» купил государь. Вообще, правду сказать, они беспристрастнее Вас и совсем уже не деспотичны в своих требованиях».
Особой любовью у императорской семьи пользовался известный пейзажист И.И. Шишкин. Они не раз приглашали его в гости в Беловежскую пущу, где он мог писать свои этюды. Оказывал поддержку Александр III и постоянно нуждавшемуся И.Н. Крамскому. По его заказу художник выполнил три портрета (в полный рост, поколенный и поясной) императрицы Марии Федоровны. Один из портретов императора кисти Крамского демонстрировался на выставке «передвижников» и был высоко оценен современниками. Александру III нравились ранние произведения художника Н.Н. Ге. Уменьшенная копия картины «Тайная вечеря» висела в кабинете Государя в Аничковом дворце. «Это моя любимая вещь», — говорил Александр III.
Еще будучи цесаревичем, Александр Александрович собственноручно составил каталог картин Аничкова дворца, что, естественно, было редким явлением среди членов императорской семьи, а также и среди коллекционеров. Важным было и то, что император много картин заказывал, предварительно советуясь с женой.
По заказу императора художник Поленов написал четырнадцать пейзажей и батальных сцен русско-турецкой войны 1877 — 1878 годов. Цикл полотен, посвященных истории завоевания Туркестана, Александр III заказал художнику Каразину Н.Н. В императорском собрании были картины П.Н. Грузинского, Н.Д. Дмитриева-Оренбургского, А.Е. Коцебу, П.О. Ковалевского, А.Д. Кившенко.
В 1883 году Императором была высказана мысль о создании в Санкт-Петербурге Музея русского искусства. «Его Величество, — вспоминал А.П. Боголюбов, — вдруг сказал мне: «…я часто и серьезно думаю о необходимости создания в Петербурге музея русского искусства. Москва имеет, положим, частную, но прекрасную галерею Третьякова, которую, я слышал, он завещает городу. А у нас ничего нет»».
В 1889 году на выставке Г.И. Семирадского, который был наиболее крупной фигурой русской Академии художеств, вновь прозвучала мысль о создании в Петербурге Государственного музея национальных искусств.
Из воспоминаний Мещерского: «Государь был очень воодушевлен мыслью о Музее и на этой выставке купил восемь картин, повторяя: «Это для будущего Музея». Застоявшись на одной из передвижных выставок перед картиной Репина «Св. Николай, останавливающий неправную казнь», государь сказал: «Вот прекрасная вещь для Музея», и картина была приобретена».
Раздел библиотеки Александра III по искусству насчитывал более 300 названий. Император выступал и как коллекционер, и как меценат. Он делал заказы ветеранам Академии художеств, а также передвижникам.
В коллекции картин Александра III и Марии Федоровны, расположенной в Аничковом дворце и Гатчине, собранной ими за весь период жизни Александра III на деньги царской семьи, к 1894 году насчитывалось около 900 полотен. Из них около 580 были произведения русских и около 320 — произведения западноевропейских художников.
Профессор А.П. Боголюбов в своих воспоминаниях писал: «Независимо от щедрого покровительства целым художественным ассоциациям, многие и отдельные лица, заявившие себя полезными трудами на поприще искусства, были также взысканы Высочайшим покровительством. Многие, как художники, так литераторы и музыканты, получали пенсии, награды; семьи после их смерти не оставались без помощи. Эта щедрая помощь талантам со стороны Престола получила дальнейшее развитие уже в настоящее царствование». Царская семья следила за творчеством архитекторов и скульпторов, в частности М.М. Антокольского.
Деятельность Павла Михайловича Третьякова, создание им в Москве картинной галереи, которая открылась весной 1893 года, вызывали у императора особые чувства. Дочь Третьякова А. Боткина вспоминала: «Открытие приурочили к посещению галереи Александром III и его семьей. Павел Михайлович …был вполне удовлетворен простотой обстановки и обращением царской семьи… Своим обхождением Александр III как будто хотел подчеркнуть, что он в гостях у Павла Михайловича Третьякова в обстановке его галереи. Когда пришли в зал с лестницей, где тогда висели портреты Васнецова и где был устроен буфет, Александр III взял бокал шампанского и, обращаясь к Павлу Михайловичу, сказал: «За здоровье хозяина!» Помню, какую радость это мне доставило…» Этим посещением ознаменовалась официальная передача галереи городу Москве и она открылась для посетителей.
Как признают современные исследователи, Александр III с середины 80-х годов стал главным коллекционером и меценатом страны и серьезным конкурентом Третьякову. Например, царь опередил Третьякова в покупке для своего будущего музея картины Поленова «Христос и грешница», «Запорожцы» и «Николай Мирликийский избавляет от смерти трех невинно осужденных» Репина и «Страдная пора», «Косцы» Г.Г. Мясоедова. Однако Третьяков, понимая, что многие художники завышали цены на картины при выборе их Императором, писал после XV выставки Н.А. Ярошенко: «Расположение Государя цените и поддерживайте, не разочаровывайте Императора, тем более что не требуется какой-либо «услужливости» в содержании картин, напротив, предоставляется «полная свобода»».
В царствование Александра III развивались и прикладные художественно-промышленные искусства. Он считал, что они являются рассадником художественного вкуса и основанием для художественного развития. Первый губернский художественно-промышленный музей имени Радищева в России был открыт в городе Саратове благодаря покровительству Императора. В поздравительной телеграмме Императора, направленной по случаю открытия музея, говорилось: «Благодарю сердечно за телеграмму и радуюсь освящению Радищевского музея, которому от души желаю удачи и процветания на пользу художества и искусства в России».
Развитие художественной промышленности и преобразование Императорских фарфоровых и стеклянных заводов также были под пристальным вниманием монарха. В короткие сроки было произведено техническое переоснащение заводов, сотрудники которых прошли стажировку на Мейсенском, Севрском и Берлинском заводах, что дало возможность выйти за короткий срок на европейский уровень производства.
В годы царствования Александра III поддержка была оказана Музею Эрмитажа. В 1884 году для Эрмитажа была куплена коллекция А.Т. Базилевского — 760 художественных памятников Средневековья и эпохи Возрождения, а также Сабуровская коллекция терракот. Эти две коллекции и по сей день остаются наиболее ценными в собраниях Эрмитажа.
В 1886 году была куплена коллекция живописи А.И. и Д.М. Голицыных — свыше 118 произведений итальянских, голландских, фламандских, немецких, французских и испанских художников, а в 1888 — коллекция графа Блудова, собранная в Афинах.
В 1885 году благодаря решению императора Эрмитаж впервые получил финансовую самостоятельность. Бюджет музея увеличился в два раза. На пополнение коллекций Эрмитажа было израсходовано более трех миллионов рублей. Интересно, что при Александре III вход в Эрмитаж был свободным для любого гражданина страны.
Неожиданная болезнь и смерть Александра III потрясли Россию. Глубоко переживали преждевременную кончину императора русские художники. Они хорошо понимали, что такую помощь и поддержку они вряд ли будут иметь в будущем.
ЗС № 5/2010
