Елена Съянова
Как-то раз, зимой 1778 года, Великий князь Павел Петрович присутствовал на обеде у обер-камергера двора Ивана Ивановича Шувалова. Подавали филейку по-султански, бомбы а ля Сарданапал, гуся в обуви, голубей по-станиславски, жаркое императрикс и так далее, и так далее… Великий князь отчаянно скучал; присутствующие за столом – Воронцов, Вяземский, Салтыков были ему неинтересны. Потёмкин вообще раздражал, как и иностранные дипломаты, надеявшиеся лицезреть проявления неприязни наследника к фавориту. Наследник же только и ждал того момента, когда отведав десерта, старички возьмутся за табаки и можно будет вежливо откланяться.
Накануне Павел Петрович послал Шувалову тайком от матери письмецо с просьбой разрешить поработать ему с архивами в знаменитой шуваловской библиотеке, о которой уже столько был наслышан. На самом деле Павла интересовали письма: Вольтер, Дидро, Фридрих Великий… Шувалов не мог не понимать, что чтение этой переписки Павлом может не понравится Екатерине, но и отказать Великому князю тоже не мог, а посему «для равновесия» и усадил Павла за стол вместе с ненавистным Потёмкиным и старичками-ретроградами в присутствии послов.
Иван Иванович Шувалов, портрет кисти Луиса Токке
С облегчением покидая обеденную залу, Павел совершенно пропустил мимо ушей просьбу провожавшего его Шувалова «ничему не удивляться» и, поблагодарив, чуть не бегом устремился к заветной цели. Он хорошо помнил, как в детстве не раз бывал в этой огромной, светлых тонов зале с особенным, уютным запахом, который так волновал его когда-то.
Но едва переступив порог шуваловской библиотеки, Великий князь в первый момент усомнился, туда ли он попал. И даже невольно попятился…
В конце XVIII века библиотеки во дворцах знати и в домах богатых людей были уже обычным делом.
Да и сама история библиотек, как социально-культурного явления российской действительности, ко времени правления Екатерины Второй насчитывала не менее восьми веков.
Ещё в 1037 году князь Ярослав Мудрый основал первую библиотеку Киевской Руси. В Софийском соборе князь расположил самое полное по тем временам собрание письменных памятников – от Евангелия и Книги пророков до Жития святых, а также создал хранилище государственных документов. Вслед за Киевской библиотекой подобные книжные и рукописные собрания возникают при монастырях Новгорода, Владимира, Чернигова. В XV–XVII веках формируется Патриаршая библиотека, а также библиотеки Аптекарского приказа, Посольского и Пушкарского приказов, а в 1714 году по указу Петра Первого была основана библиотека Академии наук, которая открылась уже после его смерти, в 1725 году.
Конечно, всё это были учрежденческие или, как сейчас говорят, «ведомственные» библиотеки, однако уже при Екатерине Второй посещать их получили возможность и лица, официально к данным ведомствам отношения не имеющие.
И всё же… Для такой гигантской страны, как Россия, круг приобщенных к свободному чтению людей оставался непростительно узок.
Во второй половине XVIII века даже представить себе такую картину, какую увидел Великий князь Павел Петрович, стоя в дверях библиотеки Ивана Ивановича Шувалова, было бы немыслимо!
Сама библиотека была великолепна. Просторная зала, светлая, в меру теплая, но с хорошей вентиляцией, устланная мягкими коврами, поглощающими звук шагов, обставленная множеством столов и столиков, стульев и кресел, где можно было расположиться по собственному вкусу или удобству. А главное – книги… книги, от обилия которых голова могла пойти кругом.
Но странное дело – не разбегались глаза и не кружилась голова у входящего, скорее, напротив – внимание сосредотачивалось, а ноги точно сами вели к нужному шкафу. Вся библиотека была ненавязчиво поделена на несколько своеобразных открытых кабинетов, где можно было сразу погрузиться в выбранную заранее тему и даже уединиться. Каждое «частное пространство» имело свой стол, кресло, письменные приборы…
Вот в таких «кабинетах» внезапно и предстал глазам цесаревича самый разнообразный люд.
…Знакомая ему дама, гувернантка приемной дочери Шувалова, подняв глаза на вошедшего, несколько секунд глядела на Павла, точно его не видя, потом быстро поднялась и присела. Павел кивнул и повернулся было направо: там сидел молодой человек, выше головы обложенный книгами и что-то быстро записывал. Он вскочил и низко по этикету поклонился. Это был начинающий поэт Костров, принятый в доме обер-камергера, и его присутствие, как и присутствие гувернантки (родом из семьи Салтыковых), если и не понравилось Павлу, искавшему уединения, то, во всяком случае, приличествовало случаю.
Зато слева сидело нечто совсем уж тут неуместное. Молодой мужичонка в голошейке (рубаха без воротника. –Прим. авт.) и зипуне, на ногах одни онучи. Этот даже глазом не повел на Великого князя и продолжал стремительно заполнять лист бумаги столбцами цифр…
«А… это, видимо, тот новый Ломоносов, – припомнил Павел Петрович. – Как бишь его… тот, гений доморощенный… Свешников! Да бог с ним!»
Но взгляд цесаревича уже выхватил из пространства залы и другие странные персонажи. Еще человек пять или шесть, разного роду и племени, преспокойно расположились за столами и в креслах: один, по виду явно не дворянского звания, сидел на приставленной к полкам лесенке; другой глядел в телескоп, третий, похожий на купчишку из мелочной лавочки, тыкал пальцем в «пуговки», стараясь разобраться в действии механизма…
Тут необходимо сказать, как организован был поиск книг в библиотеке Ивана Ивановича Шувалова. Внутри древесины каждого из шкафов был устроен механизм. Чтобы достать книгу с высокой полки, достаточно было нажать на кнопку («пуговку») с номером, который соответствовал номеру полки, и та сразу опускалась так, что достаточно было лишь протянуть руку за нужным томом. Взяв книгу, посетитель мог вернуть полку на место вторичным нажатием «пуговки».
Павел недоумевал… И хотя он знал, что дом мецената открыт для самых разных посетителей, но… библиотека! Эта святая святых домашнего мира, где можно найти отдохновение от мирской суеты, забыться в обществе величайших умов и талантов всех народов и веков! Библиотека, куда допущен может быть лишь избранный, куда нет ходу…
«А кому нет ходу в царство книг.., а не тому ли, кому нет ходу и в царствие небесное?! – задался я вопросом, малодушно отъезжая в те поры от Ивана Ивановича». Так позже напишет Великий князь Павел Петрович своему другу детства Юрию Александровичу Нелединскому-Мелецкому, бывшему тогда в Швеции. – «И верно ли допускать в оное всех, без разбора лиц?»…
Мать Павла, государыня Екатерина такими вопросами не задавалась. Находясь под влиянием Шувалова, Строганова и других русских меценатов-просветителей, императрица собрала прекрасную библиотеку и подарила ее Эрмитажу, а незадолго до смерти подписала указ о создании первой российской Публичной библиотеки, знаменитой потом «Публички», известной каждому петербуржцу.
Для этой библиотеки Екатерина приказала архитектору Соколову спроектировать специальное здание на углу Сенной и Невского проспекта. Любопытно, что начало фондам этой библиотеки положили военные книжные и рукописные трофеи, бережно вывезенные в Россию Александром Суворовым.
Строительство здания завершилось в 1801 году. Но ее открытие задержали военные события, и лишь 2 января 1814 года первая в России государственная Публичная библиотека была торжественно открыта.
Кстати говоря, при Павле Петровиче строящейся библиотеке был передан большой телескоп знаменитого астронома Гершеля и задумано оборудование обсерватории.
Сейчас петербургская «Публичка» носит имя великого русского писателя М.Е. Салтыкова-Щедрина и является второй после «Ленинки» по количеству собранных в ней книг.
Кстати говоря, цесаревич Павел Петрович, в первый раз малодушно сбежавший от шокировавшей его великокняжеское достоинство публики, на следующий же день снова отправился в библиотеку Шувалова.
Из письма тому же Нелединскому-Мелецкому мы узнаем, что Иван Иванович предложил Великому князю отдельный кабинет, объяснив, что раз и навсегда «положил свободный доступ в читательную залу всем без разбора лиц», и отменит, конечно же, свое распоряжение, ежели Его высочество того пожелает. «Однако ж, – пишет Павел, – где бы еще мог я наблюдать столь близко сие непредугаданное разнообразие лиц…»
Из чего делаем заключение, что принцип «без разбора лиц» нарушен так и не был, однако наследник, посещая библиотеку Шувалова, называемую «читательной залой», больше занимался наблюдениями за присутствующими там читателями, чем читал сам.
Несколькими годами позже Шувалов предложил обществу еще одно нововведение. Один из библиотечных шкафов в его доме был отведен для книг, которые посетители могли уносить домой и пользоваться ими определенное время. Затем книги в большинстве своем возвращались на свои места, однако далеко не все, хотя и по разным обстоятельствам.
В сентябре 1787 года в доме купца Пегасова случился пожар. И о существовании самого купца, и о пожаре в его доме мы узнаем исключительно благодаря нескольким строчкам из письма пятнадцатилетнего тогда Павла Строганова своему наставнику, в котором он, как о небывалом факте, сообщает о том, как этот купец Пегасов, чьи сыновья приносили домой для чтения книги из библиотеки Шувалова, после пожара купил на базаре «два десятка волюмов» (томов) и вернул их в дом мецената взамен сгоревших.
Здесь уместно напомнить, что восемнадцатый век – это своего рода пограничный век, навсегда отделивший Средневековье от Нового времени. Уместно также напомнить, насколько ценны были книги в недавнем от века Просвещения времени! Характерен пример знаменитой «библиотеки Франциска Тригге» с «прикованными книгами».
Эта библиотека была основана в 1598 году в городе Грентэм (Линкольншир) и могла служить примером новаторства и демократического отношения к праву человека на знание, поскольку в ней был открыт доступ к книгам лицам, не имеющим отношения к духовенству или университетам. Простые граждане городка Грентэм имели возможность читать там книги. Однако… Все книги в этой библиотеке были прикованы цепями в полкам.
Был еще пример того, как в те времена пытались помочь алчущим знаний не войти в искушение кражи книг – библиотека города Дублин, основанная в 1701 году. Там читателя запирали в клетку.
Справедливости ради нужно сказать, что прообразом по-настоящему общедоступной библиотеки, то есть, библиотеки, проход в которую разрешался «без разбора лиц», пришел в Европу с Востока. Единственным ограничением в этом случае служила лишь религиозная принадлежность.
Речь идет о так называемых вакфных библиотеках.
Вакф – такая форма собственности, при которой собрание книг не являлось частной собственностью, а находилась в «вечном пользовании исламской общины». В этом случае именно самый широкий оборот книг среди читателей-мусульман являлся показателем успешности такой формы благотворительной деятельности. А небогатых или приезжих посетителей бесплатно обеспечивали бумагой и – даже временным жильем (!).
Жена султана Сулеймана Великолепного Хуррем, например, имела в созданном ею вакфе обширную библиотеку, составленную из книг по медицине, праву, математике, астрономии, магии, сборников поэзии, коллекций алхимических опытов. С помощью султана Хуррем обычно удавалось и отстоять свой библиотечный «фонд» от ревизий наиболее рьяных поборников чистоты ислама.
Именно в библиотеках вакфов мы наблюдаем и первые прецеденты выдачи книг читателям на дом. Например, арабский ученый Якут аль-Хамави пишет о подобной процедуре, как о весьма свободной, причем выдавалось порой до двух десятков книг «в одни руки».
Увы, многие исламские библиотеки погибли в религиозных войнах, сгорели в пожарах, были разграблены во время крестовых походов в XI–XIII веках.
К сожалению, и опыт общедоступности книг из библиотеки русского мецената Ивана Ивановича Шувалова начал распространяться не сразу. Когда в июне 1795 года задуманное Екатериной II строительство первой российской Публичной библиотеки «возымело свое начало», государыня, хотя и одобрила первый законодательный регламент, выражавшийся словами «НА ПОЛЬЗУ ОБЩУЮ», однако главным ее замыслом было другое.
Огромная библиотека должна была олицетворять мощь Российской империи и «общенародный», «материнский» характер правления русской императрицы. А отнюдь не общую доступность, способствующую распространению вольнолюбия и якобинства. Понимая это, Иван Иванович Шувалов завещал свою богатейшую библиотеку Академии наук и Московскому университету, что и было сделано после его смерти.
После убийства императора Павла друг его юности Александр Строганов, взявший на себя функции директора строящейся библиотеки, сделал всё возможное, чтобы будущая Публичная библиотека «сохранила свое бытие». Строганов много занимался планами и возведением книгохранилища, разбором и классификацией книг и поставил своей задачей открыть библиотеку в самое ближайшее время.
Именно благодаря Александру Сергеевичу Строганову «Публичка» пополнилась рукописями Эразма Роттердамского, Лейбница, Вольтера и Руссо, архив библиотеки получил рукописные издания древнейших французских монастырей, а также интереснейшие государственные документы из архива Бастилии.
Однако, пройдет еще 15 лет… Россия переживет смену правительств, тяжелую войну – «грозу двенадцатого года»… Именно после этой войны, поднявшей самосознание всех сословий российского государства, государственная власть признает, наконец, право на получение знаний «без разбора лиц» за всеми своими гражданами.
Преемник Строганова на посту директора Императорской Публичной библиотеки А.Н. Оленин писал в августе 1814 года: «Истинная цель открытого книгохранилища состоит в том, чтоб всякий, кто бы он ни был, мог требовать для своего употребления всякого рода печатные книги, даже самые редкие… и пользоваться ими безмездно, не унося их токмо домой».
Тридцать два года Оленин станет занимать это пост, который принесет ему уважение и почет в среде русской интеллигенции и вполне заслуженную похвалу историка Ключевского, писавшего: « …трудно вспомнить в ходе русского просвещения крупное дело или крупного дельца, не припоминая и Оленина. Не быв крупным светилом, он как-то умел бросить свой луч на каждое современное ему светлое явление в этих областях нашей жизни».
Любопытно, что по настоянию Оленина в «Положение о публичной библиотеке» было добавлено правило об обязательной бесплатной доставке в библиотеку в двух экземплярах всего, что выходит в свет из-под печатного станка в России. Таким образом раз и навсегда была решена проблема регулярного получения российских книг и других изданий.
«Как дерево посредством корня получает первоначальную свою растительную силу, так точно возрастание сего книгохранилища основано и утверждается на законе, которого действием приносится в оное из всей отечественной земли по два образца новых произведений книгопечатного искусства» – написал Оленин в одном из своих отчетов. Это своего рода наказ будущим директорам «Публички», от которого никто из них никогда не отступал.
Еще в 1778 году Великий князь Павел Петрович, осознав, пусть и не сразу, феномен первой в нашей истории «Публички» мецената-просветителя Ивана Ивановича Шувалова, отправил в дар шуваловской библиотеке несколько десятков прекрасно иллюстрированных книг по истории крестовых походов, животному миру и географии. В приложенном к этому дару письме Павла было сказано, что сам он вырос на этих книгах и вот теперь, посылая часть из них, он надеется, что они послужат «к расширению знания и живой склонности к фантазированию» у тех отроков, которым Иван Иванович сочтет нужным их дать.
Таким образом, сам того не ведая, Павел Петрович подал идею создания своего рода прообраза детского «филиала» общедоступной библиотеки. Но лишь через сто лет, в 1878 году, Россия получит свою первую общедоступную детскую библиотеку, которую откроет в Москве известный библиофил А.Д. Торопов. Перед Первой мировой войной детских библиотек в России будет уже (всего!) двадцать.
«…а сколь дивно провел я эти часы, отнюдь не жалея об несбывшемся уединении моем, – писал цесаревич Павел своему другу Нелединскому-Мелецкому, – а как расцветают мыслию, как одушевляются человеческие лица у самых разных сословий за занятием оным.., приобретая схожие, точно самою природою положенные черты…»
И дальше: «А помнишь ли, как цитировал нам в детстве Никита Иванович великого Петрарку. (Никита Иванович Панин, воспитатель Павла и дядя Нелединского-Мелецкого.– Прим. авт.): «Нельзя держать книги запертыми точно в тюрьме, они должны непременно переходить из библиотеки в память».
ЗС №10/2015
