Дмитрий Капустин
Николай Чехов. Альбом-каталог. Москва, «Планета» и «МК-Периодика», 2008.
Этот альбом примечателен во многих отношениях. Он воскрешает практически из небытия имя замечательного русского художника Николая Павловича Чехова, яркой, но краткой звездочкой полыхнувшей на небосклоне русской культуры. Он вышел в год 150-летия со дня рождения самого художника и в преддверии 150-летнего юбилея известного на весь мир его брата, Антона Павловича Чехова (в январе 2010 года). И наконец, это тот редкий случай, когда составителем альбома-каталога, исполнителем репродукционной съемки и автором блистательной биографической статьи явился не профессионал-искусствовед, а специалист по космической физике Александр Николаевич Подорольский, вложивший в это издание свою огромную энергию и любовь к художнику. Его работа завершила многотрудное дело по поиску и идентификации художественных работ Н. Чехова, начатое библиографом и краеведом Анатолием Николаевичем Туруновым еще в тридцатые годы прошлого века и продолженное литературоведом Инной Давидовной Громовой и журналистом Николаем Александровичем Подорольским (отцом автора). Поистине — труд длиною в три поколения!
В 1903 году Антон Павлович написал о брате: «Это был талантливый и уже популярный художник и подавал солидные надежды. Смерть его — большой минус в моей жизни». В год кончины Николая от туберкулеза (1889) ему едва исполнился 31 год.
И вот впервые в альбоме столь полно и с любовью представлено творчество талантливого и, безусловно, недооцененного художника.
Братьев-погодков разделяло всего полтора года, но какие же они разные по характеру, хотя и бесконечно близкие духовно! Окружающие считали Антона старшим, на самом деле старшим был Николай. Из-за малого роста, болезненности и физических недостатков Николая отдали в школу одновременно с Антоном. Дружные братья учились в одном классе и даже одновременно дважды оставались на второй год! Мать уберегала Николая от семейных хлопот, считая его «малодушным» (то есть слабым характером) и чуть ли не до 17 лет, когда юноша уже отправился в самостоятельную жизнь в Москву, называла его «крошечкой».
Московская жизнь оказалась несладкой: нужда, постоянная нехватка денег в семье Чеховых, трудные, подчас унизительные поиски заработка. Но художнический талант юноши сразу заметили, меценаты вносили деньги на его обучение в Училище живописи, ваяния и зодчества, куда он поступил. Его «однокашниками», а некоторые и друзьями были И. Левитан, К. Коровин, М. Нестеров, Е. Сорокин, а по классу архитектуры — Ф. Шехтель. Преподавали тогда в училище, что называется, «корифей на корифее» — В.Г. Перов, А.К. Саврасов, И.М. Прянишников, В.Е. Маковский. Молодой художник подавал большие надежды: пару из первых крупных его полотен приобретают коллекционеры. Преподаватели приглашают его в числе других молодых дарований расписывать стены на хорах храма Христа Спасителя, писать декорации к «Фаусту» в частной опере Мамонтова. Но особенно много, начиная с 1880 года, он делает иллюстраций и печатает их в ведущих журналах того времени. И те ищут сотрудничества с молодым художником.
Николай Чехов был разносторонне талантлив. С ранних лет проявилось его музыкальное дарование — редкий слух и музыкальная память. Хотя он не имел систематического образования, но столь мастерски и вдохновенно исполнял классические произведения (в частности, Вторую рапсодию Листа), что специалистам его музыкальный талант казался «еще большим, чем к живописи». «Какие же вы, Чеховы, талантливые», — вырвалось как-то у Левитана, когда тот позднее познакомился с художническими этюдами младшей из семьи Чеховых — Марии. О талантах старших — Александра (писателя, публициста), Антона и Николая он знал, что называется «из первых рук».
Александр Чехов писал в письме Антону в 1887 году: «Попади Косой (прозвище Коли из-за детского косоглазия. — Д.К.) в Питер и возьмись за дело — он был бы на первом плане». Но многие таланты, к большому сожалению, оказались растраченными зря. И, кажется, первым это заметил отец.
Торговец-неудачник, бежавший с семьей от долгов из Таганрога в Москву, он был строгим и прозорливым человеком. Сам не лишенный талантов, как художнических, так и музыкальных, в письме (в 1879 году) юному Антоше, оказавшемуся «на хозяйстве» в таганрогской лавке, он, радуясь успехам Николая, тем не менее сетовал: «В Москве чрезвычайные развлечения, так что некогда заниматься, а учение тормозится». И горестно заключал по поводу грандиозных планов и мечтаний Николая (стать «знаменитым профессором»): «Ничего подобного не будет».
К сожалению, эти слова оказались пророческими. Все окружающие отмечали необязательность Николая, неспособность к усердному и постоянному труду («с увлечением начинал», но редко заканчивал) и, пожалуй, главное — «увлечение Бахусом», по мягкому выражению Антона. Отсюда, быть может, и неустроенность собственной семейной жизни.
В биографическом эссе А.Н. Подорольский внимательно прослеживает параллель Николай — Антон. Действительно, братьев объединяло многое, даже внутри семьи. Очевидна была их особая привязанность, понимание друг друга с полуслова, «созвучие натур». Николай стал первым иллюстратором скетчей и рассказов Антоши Чехонте. В его рисунках сквозили присущие обоим юмор и пародия, бесшабашная талантливость, молодое жизнелюбие. Думается, что на «старте творчеств» двух братьев Николай даже имел фору. Но… увы, не сумел ей воспользовался, не хватило характера.
В отличие от него Антон, в сущности, мальчишка, один тянул дела отцовской лавки в Таганроге, помогал семье и смог окончить гимназию. И в Москве сразу поступил в университет, упорно изучал медицину (а Николай так и не окончил художественное училище), зарабатывал на жизнь для себя и семьи, начал писать и публиковать первые рассказы. При этом он вовсе не отказывался от развлечений и «сладости московского жития», но твердо торил свою дорогу, креп характером, «выдавливая из себя раба». «Кремень» — так скажет много позднее об Антоне Чехове его издатель и когда-то друг А.С. Суворин.
Именно Антон, младший брат, в письме Александру, самому старшему из чеховской поросли, написал горькие, сбывшиеся слова: «Балалаечней нашего братца трудно найти <…>. Николка (ты это отлично знаешь) шалаберничает; гибнет хороший, сильный, русский талант, гибнет ни за грош. (…) Еще год-два, и песня нашего художника спета».
Искренне любя брата и не раз выручая его, Антон не боялся говорить нелицеприятные слова. Его острое письмо, написанное Николаю в марте 1886 года, — образец любви и боли за «пропадающего» близкого человека, яростная попытка его спасти. Оно столь откровенно и резко, что в ряде мест выходит за рамки цензуры.
Возможно, творческий путь Николая Чехова был бы иным, попадись на его пути «свой Григорович», как это случилось в жизни у Антона Чехова, считает Подорольский. Но, думаю, все-таки не в этом дело — дело в характере. Не зря говорят «характер — это судьба». Один из друзей Н. Чехова, Михаил Дюковский, чудом сохранивший многое из наследия художника, писал: «Он имел золотое сердце, был одарен высокохудожественной натурой, но не имел характера, и все погибло…»
Известно, что родные, в том числе и Антон, подталкивали Николая к станковой живописи, называя рисунки «копеечным делом», «убийством себя в карикатуре». А он проявил себя, судя по данному альбому-каталогу, как раз в графике, оказался большим мастером рисунка и иллюстрации, по существу, родоначальником живой книжной иллюстрации.
Но, к сожалению, яркой жизни не получилось. Хотя только что вышедший альбом-каталог избранных произведений Николая Чехова с очевидностью демонстрирует: художник — и талантливый — состоялся, и это благодаря тому, что многое из его наследия удалось разыскать и по-новому оценить.
В альбоме представлены репродукции практически всех произведений станковой живописи, их более 20 — выразительные портреты, драматические жанровые композиции, строгие натюрморты, — все они хранятся в различных музеях А.П. Чехова. Но основной корпус альбома — конечно же графика, рисунки. Здесь и иллюстрации к книгам, прежде всего к ранним произведениям Антона Павловича, и разнообразные сценки «из жизни», портреты друзей и знакомых, женские головки (столь любимые художником), целый ряд политических карикатур, рисунки на обложках ведущих журналов — «Осколки», «Будильник», «Сверчок», «Свет и тени». Выполненные пером или карандашом, часто раскрашенные, они словно предназначены для близкого разглядывания и любования точными, выразительными деталями.
Особый интерес представляют подробные сценки из московской жизни, написанные с юмором, изящно, одним росчерком пера и передающие характер и душевное состояние узнававшихся современниками персонажей.
В ряде работ неожиданно, но уверенно прорывается Чехов-пейзажист. Таковы прозрачные черно-белые или акварельные зарисовки «Лесной пейзаж» («Странница»), «Весна» (в журнале «Будильник»), «Усадьба Бабкино», тонкие миниатюры из альбома М.М. Дюковского или даже пейзажный фон на целом ряде рисунков, часто обозначенный мастерски всего тремя-четырьмя штрихами.
Огромная заслуга А.Н. Подорольского состоит в том, что вместе со своими предшественниками и исследователями творчества художника ему удалось выполнить неосуществленное желание Антона Павловича Чехова, высказанное незадолго до смерти, — «собрать все рисунки Николая» и «хранить». Удалось не только собрать, но и заново открыть, оценить по справедливости творчество замечательного русского художника и тем самым сохранить имя — Николай Павлович Чехов — для будущих поколений.
ЗС 4/2009
