Эрнест Орлов
Первый музей А. П. Чехова в Москве был создан по инициативе семьи писателя: в 1912 году при библиотеке Румянцевского и Публичного музея открылась Чеховская комната. В 1921 году чеховский музей получил обособленный статус, но долгое время большой постоянной экспозиции создать не удавалось. При этом продолжалась собирательская и научная работа. В 1926 году музей стал отделом Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. В 1934 году значительная часть чеховской коллекции была передана Государственному литературному музею, а в 1954 году одним из его отделов стал Дом-музей А. П. Чехова на Садовой-Кудринской улице, обладающий вторым по величине и значимости чеховским собранием в мире после Дома-музея писателя в Ялте.
Наш собеседник, Э. Д. Орлов — кандидат филологических наук, заместитель директора Государственного литературного музея имени В. И. Даля по научной работе, руководитель Дома-музея А. П. Чехова. Эрнест Дмитриевич родился в 1983 году, однако его послужной список внушителен: читал лекции по истории русской литературы на философском факультете Люблянского университета (Словения), в филиале МГУ в Душанбе (Таджикистан), 15 лет проработал в Государственном литературно-мемориальном музее-заповеднике А. П. Чехова «Мелихово», опубликовал более 40 работ о Чехове и его окружении, музейной мифологии и истории чеховских музеев.
— Когда и кем было построено здание, где ныне расположен музей?
— Флигель городской усадьбы возведен по проекту известного московского архитектора А. Афанасьева. Первоначально появился деревянный полутораэтажный дом. К нему в 1874 году пристроили каменный флигель, что было редкостью для Садовой-Кудринской той эпохи. Улица с невысокими строениями утопала в зелени, за что и получила свое название.
— Кому принадлежало будущее пристанище писателя?
— Чехов арендовал флигель у врача Якова Алексеевича Корнеева, впоследствии — профессора медицинского факультета Московского университета. Антон Павлович, будучи выпускником этого факультета, прекрасно знал Корнеева и перебрался сюда в 1886 году с Якиманки. Сохранились фотографии Корнеева, его жены и детей — Маруси и Сережи. Они запечатлены во дворе этого дома вместе с семьей Чеховых незадолго до отъезда писателя на Сахалин.
— Сколько Чехов прожил здесь?
— Сравнительно недолго, около четырех лет — с 27 августа 1886 года до 21 апреля 1890‑го, а семья покинула дом 1 мая. Аренда стоила недешево: 650 рублей в год, это — без керосина, дров, еды. Чеховы привыкли экономить и сняли небольшую квартиру тоже на Садовом кольце, а затем, узнав, что Антон Павлович возвращается с Сахалина и опасаясь, что новое жилище ему не понравится, арендовали флигель за 500 рублей в доме В. К. Фирганга на Малой Дмитровке. Он сохранился до наших дней.
— Снимался весь флигель или только его часть?
— Поскольку семья была большой, дом снимался полностью. Антон Павлович принимал пациентов в кабинете, рядом находилась его спальня и комната младшего брата Михаила. Сестра Мария занимала отдельную комнату наверху. Почти каждый вечер приглашенные литераторы, художники, актеры и музыканты собирались в гостиной и столовой. Рядом с детьми находилась мать — Евгения Яковлевна, а отец не пребывал здесь постоянно, но приходил каждый день. Он жил при лавке известного купца Ивана Егоровича Гаврилова, где служил приказчиком. Предусматривались в доме комнатки для кухарки и горничной.
— Чем был занят день Антона Павловича?
— Когда организовывался музей, выбиралось место среди десятка адресов, связанных с именем писателя. Дом на Садовой-Кудринской — далеко не первый в этом списке, но именно за годы жизни в нем из малоизвестного фельетониста Антоши Чехонте формируется крупнейший прозаик, которого читает вся Россия. В своем кабинете с двенадцати дня до трех его посещают пациенты, однако бо́льшая часть времени отдана литературным трудам. Например, в 1889 году Чехов 10 дней работает над пьесой «Иванов», а на двери кабинета появляется афишка — «не беспокоить, очень занят». Однако в помощи в случае необходимости он не отказывал, а если больные не могли заплатить за прием, им разрешалось рассчитаться позднее. На столе до сих пор стоит чернильница, которую подарили две швеи, когда не смогли расплатиться за прием. Узнав о том, что Чехов еще и писатель, через какое-то время они принесли чернильницу с фигуркой лошади, аляповатую, но подарок пришлось принять.
Кабинет А.П. Чехова
— Что известно о Чехове как о враче?
— Важно отметить, какими знаниями он обладал, и как эти знания преобразовались в особенности его творческого метода. Преподавательский состав медицинского факультета Московского университета, который окончил Антон Павлович, по праву считался собранием выдающихся имен. Свидетельство об окончании университета Чехову подписывает хирург Николай Склифосовский, читавший ему курс хирургии. Собираясь на Сахалин, писатель тщательно изучил двухтомник выдающегося гигиениста Федора Эрисмана, вышедший в 1887 году. Анкета для каторжан из 13 пунктов, составленная Чеховым, основывалась на статистическом методе Эрисмана, а заканчивалась пунктом «Чем болен?». Григорий Захарьин внушал будущим медикам, что нет болезни «вообще», а есть конкретные больные, страдающие одним и тем же недугом (инфлюэнцей, ангиной, грудной жабой). Заболевания проявляются в зависимости от бытовых условий проживания, наследственности (термин «генетика» еще не употреблялся) и особенностей организма. Захарьин утверждал, что данный метод индивидуализации каждого случая можно применять в других сферах жизни. Если посмотрим произведения Чехова, начиная с 1886 года — момента переезда в этот дом, то увидим, что он этим методом широко пользуется. Писатель не только упоминает его в повести «Скучная история», но и действительно помещает своих героев — разных по социальному положению, по происхождению, по индивидуальным особенностям — в одинаковую среду, и наблюдает, как они ведут себя в ней.
Принято считать, что краткость чеховских произведений обусловлена требованиями журналов — 100‑120 строк, не более. Некоторые издания следовали данному лимиту, но далеко не все. Главная причина — в ином. Чехов очень хорошо освоил жанр истории болезни. К сожалению, сохранилось лишь три истории болезни, заполненные им. Стремление к краткости — отсюда. Самый характерный рассказ, написанный в подобном жанре — «Ионыч», пять глав, в которых пять состояний одного и того же человека показаны в разных ситуациях. Этот рассказ не случайно оказался в школьной программе — он композиционно выстроен идеально, в нем все прекрасно видно, как в хорошей истории болезни. Следует вспомнить и о выдающемся психиатре, который в годы учебы Чехова на медицинском факультете только-только подступал к вершинам славы — Сергее Корсакове. Синдром Корсакова и сейчас известен в медицине, а также и еще ряд психических заболеваний, которые он описал. В 1893 году, когда Чехов уже жил в Мелихове, в его библиотеке появился курс психиатрии Корсакова. В тот период писатель работал над рассказом «Черный монах». Издатель Алексей Суворин, прочитав его, решил, что автор сошел с ума и описывает свое состояние. Антон Павлович полушутя-полусерьезно советовал беллетристке Татьяне Щепкиной-Куперник почитать общий курс психиатрии, так как это очень многое дает писателю. Знание человеческой психики действительно позволяет пишущему правильно выстроить причинно-следственные связи поведения героев.
А.П. Чехов. Фотография Е. Овчаренко, 1887
— Как происходило превращение Антоши Чехонте в Антона Павловича Чехова?
— В январе 1886 года по приглашению А. С. Суворина он начинает сотрудничать с крупнейшей газетой «Новое время» и впервые отказывается от псевдонима. На его творчество обратили внимание известные литераторы и другие деятели культуры, в частности, П. И. Чайковский, не читавший развлекательную прессу вроде «Осколков», «Будильника» и «Стрекозы».
Став автором «Нового времени», Чехов получал 12 копеек со строки, не 5 и не 8, как в «Осколках», но до мечты еще было далеко. В самом начале 1880‑х годов он говорил прозаику и публицисту Александру Амфитеатрову: «Настанут времена, я буду зарабатывать 25 копеек со строки». Амфитеатров тогда парировал: «Дай Бог нашему теляти волка поймати!» Но так действительно произошло. В «толстых» журналах плата исчислялась полистно, да и суммы выплачивались более существенные. Но это все внешние результаты огромной внутренней работы.
Чехов писал Суворину, что должен создавать не по рассказу в день, а по рассказу в месяц, но оттачивать произведение — по языку, по композиции (об этом когда-то писал Чехову и Григорович). Очень многое из того, что мы знаем как его раннее творчество — это переделки, обработанные для собрания сочинений, изданного Адольфом Марксом. И разница, поверьте, иногда очень большая! А 300 сочинений, в основном, ранних, Антон Павлович просто не включил в «марксовское» собрание сочинений потому, что они не казались ему совершенными.
— Какие факторы сыграли главную роль в формировании личности писателя?
— Стала избитой его фраза о «выдавливании из себя по капле раба», однако Чехов искоренял в себе не только рабское, но мещанское. Он воспитывался в купеческой семье на юге России, а здесь и поведенческие проявления провинциальности в плохом смысле этого слова, бытовой антисемитизм, плюс к тому диалектные особенности языка. Южнорусский говорок, от которого удалось избавиться Антону Павловичу, оставался у других членов семьи. Его же внутреннюю работу над собой можно проследить по письмам.
Здесь очень важен круг чтения Чехова, очень широкий. Он много читал уже в гимназические годы, но в студенчестве ряд авторов прошел мимо него. И уже с конца 1880‑х он впервые читает Достоевского — «хорошо, но претенциозно», Глеба Успенского, с удовольствием перечитывает Гончарова и Тургенева, интересуется литературными новинками, в том числе зарубежными…
— В чем особенность именно чеховских героев?
— В его произведениях у каждого героя — своя правда, вероятно, это связано с тем самым методом индивидуализации отдельного случая. И когда мы пытаемся понять авторскую позицию, например, в «Доме с мезонином» — вроде бы все правы, задаемся вопросом: на чьей же стороне автор? Вот если бы рассказ написал Лев Толстой — знали бы точно. А здесь — нет. Автор на стороне всех героев.
Михаил Павлович Чехов, хотя он и сам писал, переводил и поэзию, и прозу, тем не менее, не понял сути творческого процесса в принципе. В книге «Антон Чехов и его сюжеты» он показывает, что Антон занимался списыванием с жизни. А это не так. Можно возразить: в рассказе «Попрыгунья» любовная интрижка между художником и его ученицей Ольгой Ивановной точно списана с отношений Софьи Кувшинниковой, ее мужа и Левитана. Писатель утверждал: сходство лишь в том, что он и она пишут красками, а ее муж — врач. «Попрыгунья» — редакторское название, Чехов хотел назвать рассказ «Великий человек», и в центре таким образом — просто из-за смены заглавия — оказывается уже не Ольга Ивановна, а Осип Дымов, спасший ценой своей жизни больного дифтеритом мальчика.
Или невинноубиенная чайка в одноименной пьесе. В воспоминаниях, вышедших значительно позже появления чеховской пьесы, две дамы сердца Левитана — Кувшинникова и Турчанинова — заявили права на участие в якобы реальной истории, когда художник, попытавшись свести счеты с жизнью, подстрелил в итоге чайку и бросил ее к ногам возлюбленной. Во-первых, с Кувшинниковой сюжет уже подошел к концу, и Левитан гостил у Турчаниновой. А, во-вторых, художник пишет, что слышать не может звука выстрела после попытки самоубийства. Так как же так? Слышать не может, а пошел и подстрелил? Не верю я обеим дамам. Впрочем, деталь, черта портрета или поведения могут быть позаимствованы Чеховым у реального лица, но сюжет произведений (с конца 1880‑х) в значительной степени связан с художественным вымыслом.
А.П. Чехов, фотография сделана 5 мая 1889 года.
— Что побудило Чехова посетить Сахалин?
— Прежде всего, смерть брата-художника Николая и — как следствие — желание совершить поступок, который оправдает его существование. О Сибири, Сахалине и каторге много писали в прессе, в том числе и разные небылицы. Писателю самому захотелось узнать, увидеть «место невыносимых страданий», понять, чем живут там люди. После этого путешествия изменилось его творчество, углубился взгляд на человека изображаемого. Появилось еще большее сочувствие к героям, а также новые темы. Например, Чехов обращается к образу политического заключенного в повести «Рассказ неизвестного человека». Это можно было написать только после Сахалина, как и «Палату № 6».
— Как сказалась на становлении Чехова необходимость постоянно поддерживать семью?
— Тот факт, что забота о близких ложится бременем, и финансовым в том числе, на его хрупкие, еще гимназические плечи — обусловил неправдоподобно раннюю психологическую зрелость Антона. Как ему, еще не перешагнувшему 30‑летний рубеж, удалось проникнуть в сознание 62‑летнего профессора Николая Степановича в «Скучной истории»? Ситуации, которые в реальности с ним не происходили, Чехов описывает очень точно и тонко. При этом никакой озлобленности, неуважительности по отношению к родителям он никогда себе не позволял. Наоборот, утверждал: «Папаша и мамаша для меня единственные люди на всем земном шаре, для которых я никогда ничего не пожалею».
— Как создавался музей?
— В основе любого музея лежит коллекция. Мария и Иван, сестра и брат писателя, его вдова Ольга Леонардовна Книппер решили передать государству еще в 1908 году материалы, хранившиеся у них в Москве. Позже они обратились к директору Румянцевской и Публичной библиотеки с предложением создать мемориальную Чеховскую комнату. Она открылась 25 апреля 1912 года — небольшая, представляющая документы, рукописи и личные вещи Чехова. Когда в 1921 году был создан Московский государственный музей А. П. Чехова, первоочередным стало собирание архива писателя, а не создание постоянной экспозиции. Да и создавать ее было сначала негде. Но первый директор музея Евгений Эмильевич Лейтнеккер составил в 1922 году очень грамотную его концепцию и тогда же, кстати, придумал принцип географического деления чеховской биографии: Таганрог, Москва, Мелихово, Ялта, которым все мы руководствуемся до сих пор. В 1920‑е годы в музей приходят Клавдия Михайловна Виноградова — впоследствии создатель чеховского музея на Садовой-Кудринской и Нина Ильинична Гитович — автор «Летописи жизни и творчества А. П. Чехова» и гениальный публикатор воспоминаний о Чехове и его текстов в академическом собрании сочинений. Лейтнеккер и Гитович — к тому моменту уже муж и жена — вынуждены будут уйти в 1930‑х в Институт мировой литературы, а Виноградова возглавит экспозиционный отдел Государственного литературного музея, унаследовавшего значительную часть чеховской коллекции.
В 1944 году Сталин распорядился организовать в Москве музей Чехова. Сестра писателя поддерживала идею его создания именно на Садовой-Кудринской, однако ждать пришлось почти 10 лет. Почему так долго? В советское время в бывшем чеховском флигеле устраиваются коммунальные квартиры, по адресной книге «Вся Москва» удалось восстановить фамилии и род занятий некоторых жильцов. К тому же рядом находилась усадьба Берии, и охрана могущественного силовика проживала рядом, в том числе, в этих коммуналках. Только в 1953 году сотрудники музея Клавдия Михайловна Виноградова и Евгений Зенонович Балабанович смогли отстоять право дома называться музеем и очень быстро организовали здесь первую экспозицию. Сохранились ее фотографии: она потрясает размахом и наполненностью материала. Из мемориальных пространств тогда восстановлен был только кабинет. В остальных комнатах разместилась литературная экспозиция, сделанная по принципу шпалерной развески: все стены заняты материалом. Это была очень кропотливая работа, наследовавшая представление о выставочной деятельности еще 1930‑х годов.
Единственное визуальное свидетельство о том, что было в кудринском доме, — это письма младшего брата Чехова — Михаила, где он зарисовал его интерьеры. На рисунках, как в театре — 3 стены, но нет четвертой. И можно только догадываться — по разноречивым воспоминаниям, по плану, составленному позднее сестрой писателя, что же еще было в доме.
Наше представление об аутентичности мемориального пространства остается только представлением. Полностью воссоздать атмосферу этого дома невозможно без действующих лиц, без жильцов и гостей, даже если бы мы выставили все вещи. Но мы можем представить привычки, пристрастия, занятия Антона Павловича. Так, уделено немало места и Чехову-рыболову, и Чехову-путешественнику, и Чехову-врачу, и Чехову-писателю. Достаточно посмотреть на вещи, чтобы понять, о чем они говорят, а иногда и вызвать какие-то особые эмоции нашего посетителя, если обратиться к истории этих предметов.
В конце 1970‑х, когда музеем руководила уже Галина Федоровна Щеболева, проводилось обстоятельное исследование, связанное с интерьерами этого дома, с его внешним видом, колером фасада. Если не удавалось найти сведений о цвете обоев, стены залов красили в оттенок, соответствующий времени. На втором этаже, где представлен Московский художественный театр, преобладает серый, как в фойе МХТ при Чехове. Внизу — розоватый, свойственный интерьерам 1880‑х годов. Дому постарались вернуть «либеральный» (по словам Чехова), то есть красный цвет. Краска долго подбиралась, сравнивалась с единственным источником — письмом Михаила Павловича, где очень мелко этот дом нарисован, акварель выцвела… Огромную роль в восстановлении дома и его интерьеров сыграла работа художника Литературного музея Елены Николаевны Лавровой, она же оформила интерьеры десятков музеев в России и бывшем СССР.
— Какая атмосфера царила в доме Чеховых, кто здесь бывал?
— Здесь было молодо, весело, шумно… Современники вспоминали, что почти каждый вечер собирались гости, звучала музыка, даже танцевали кадриль, хотя в гостиной не так много места. Семья Чеховых не была богатой, но отличалась хлебосольством. Владимир Гиляровский отмечал, что в основном преобладали южнорусские кушанья.
В проходной комнате, где обычно никто не жил, целый год обитал Сергей Алексеевич Киселев — сын владельцев подмосковного имения в Бабкино, где Чеховы провели «три счастливых лета». Он — отец знаменитой исполнительницы цыганских романсов Надежды Сергеевны Киселевой, прославившейся под именем Ляля Черная. Его дед Владимир Петрович Бегичев — драматург, директор императорских театров, а мать, Мария Владимировна Киселева, — талантливая пианистка, ученица композитора Даргомыжского, считается правнучкой мыслителя-масона Николая Ивановича Новикова. Она занималась литературой, прислушивалась к советам Чехова-писателя.
Один из самых желанных гостей — Исаак Ильич Левитан. Его привел в чеховскую семью Николай Павлович, как и Федора (Франца-Альберта) Осиповича Шехтеля. Из писателей бывали Алексей Николаевич Плещеев, Дмитрий Васильевич Григорович, Николай Александрович Лейкин. Именно в этот дом в 1887 году пришел знакомиться с Чеховым Владимир Галактионович Короленко, с которым годом позже Антон Павлович разделит Пушкинскую премию. В этом кабинете сидел актер императорского Александринского театра Владимир Николаевич Давыдов, читал только что написанную пьесу «Иванов» и замечал автору: «В вашей пьесе пять хороших ролей, но, боюсь, что, кроме меня, в Театре Корша, их играть будет некому». Он станет первым исполнителем Иванова и в театре Корша, и в Александринке. 14 октября 1889 года пришел Петр Ильич Чайковский, чтобы лично поблагодарить Чехова за намерение посвятить композитору сборник рассказов «Хмурые люди». Здесь же они планируют написать оперу по лермонтовской «Бэле», но совместному проекту так и не суждено было состояться. Это была последняя встреча композитора и писателя.
Беседу вел Игорь Харичев
ЗС 5/2018
