В большинстве популярных биографий А. С. Пушкина, изданных в советский период, упоминалось о том, что маленького озорника Александра родители не очень любили, а его близким другом и первым литературным наставником стал дядя, известный литератор. Обычно этим информация о Василии Львовиче Пушкине исчерпывалась. Впервые его словесный портрет набросал в книге «Москва в жизни и творчестве Пушкина», изданной в 1949 году, литературовед Н. С. Ашукин, автор сборников крылатых слов: «Сторонник Карамзина, ярый противник А. С. Шишкова, боровшегося против языковых и стилистических новшеств, он получил блестящее домашнее образование, прекрасно владел французским языком, знал английский, немецкий, итальянский, латынь. Добродушный, веселый и остроумный, постоянный участник «благородных спектаклей», Василий Львович славился в Москве гостеприимством и искусством декламации. Многие съезжались сюда только затем, чтобы послушать, как он читает басни».
Академик Российской Академии Образования, доктор филологических наук Н. И. Михайлова с детства полюбила поэта-дядю и его великого племянника. По ее инициативе и при непосредственном участии в Москве в 2013 году открыт дом-музей В. Л. Пушкина. Годом раньше Наталья Ивановна опубликовала в серии «ЖЗЛ» 400-страничную биографию Василия Львовича, где он предстает перед читателем живым и реальным. Перелистаем страницы этой чудесной книги.
Пассаж «Мой дядя самых честных правил…», открывающий «Евгения Онегина», ироничен и никоим образом не относится к «любезнейшему из всех дядей — поэтов здешнего мира»: его Александр Сергеевич искренне любил и величал своим «Парнасским отцом». К тому же с ним связаны детство, поездка в Лицей, возвращение в Первопрестольную из Михайловской ссылки, — так что страницы биографии гения, на которых не раз появляется Василий Львович, вызывают вопрос: каков он был, дядюшка великого поэта, первый сочинитель, к которому Александр общался? В начале XIX века стихотворец, участник литературных битв, определявших будущее русской литературы, автор поэмы «Опасный сосед», которую современники заучивали наизусть, цитировали в разговорах и письмах, бессменный староста общества «Арзамас», объединившего карамзинистов… А его человеческие качества?
Наш герой появился на свет в усадьбе на Божедомке 27 апреля 1766 года, имя получил по дню памяти священномученика Василия, епископа Амасийского, и был крещен в Троицкой слободе. Уже в детстве сочинял стихи на французском языке (как впоследствии его племянник Александр). В 1791 году одновременно с братом Сергеем получил первый офицерский чин прапорщика. О военной службе Василия Львовича известно немного: сохранились приказы о присвоении ему звания подпоручика (1794), а 28 ноября 1796 года он вышел в отставку в звании гвардии поручика Измайловского полка. Кстати, именно В. Л. Пушкин позже отговорил своего племянника идти в гусары, предугадав в нем высокое назначение поэта.
Молодой Василий Пушкин приобрел успех в московских салонах благодаря открытости, остроумию и умению писать стихотворные импровизации. Карточной игре обаятельный повеса предпочитал светские беседы. На званых вечерах он читал длинные тирады из трагедий Расина и Вольтера — авторов, мало известных русскому читателю, и таким образом знакомил с их творчеством. Повесть «Любовь первого возраста» сохранила для нас ценные свидетельства самого В. Л. Пушкина о его первых шагах в свете, о первых стихотворных опытах: «…пустившись в блистательные общества, я стал не так робок и начал приобретать ту светскость, которой только научаются, можно сказать, в обращении со знатными и придворными. Всегда любил я поэзию и всегда ею занимался».
Первая публикация молодого литератора состоялась в журнале «Санкт-Петербургский Меркурий» (стихотворение «К камину») и имела большой успех. Автор скрыл свое имя за подписью «…нъ» и явно демонстрировал интерес к внутреннему миру образованного дворянина, к жизни частного человека вообще, отказу от материальных ценностей и утверждению ценностей духовных. Соединение лирики с сатирой было, в известной степени, новаторским, с другой стороны, меланхолическая мечта об уединении у камина являлась, скорее, фантазией светского молодого человека. Гражданственные мотивы — честь, почитание законов и служение Отечеству — в стихотворении нисколько не мешают теплым чувствам к друзьям и чувствительности сердца:
Обедов не ищу, незнаем я, но волен,
О, милый мой Камин, как я живу доволен!
Читаю ли я что, иль греюсь, иль пишу,
Свободой, тишиной, спокойствием дышу…
В 1795 году в журнале «Приятное и полезное препровождение времени» увидели свет еще семь стихотворений Василия Львовича, из них шесть — лирических, чему способствовало знакомство с семнадцатилетней красавицей Капитолиной Михайловной Вышеславцевой, которая была моложе его на 12 лет. В июле того же года поэт обвенчался с ней в церкви Святой Троицы, той самой, где некогда его крестили. В 1802 году жена подала на развод и обвинила Василия в связи с вольноотпущенной девкой Аграфеной Ивановой. Он этого не отрицал, однако, кроме указа Синода, ни в каких других документах, письмах, дневниках, мемуарах Иванова не упоминается. Возникает вопрос: а существовала ли Аграфена вообще? В XIX веке церковный суд для расторжения брака должен был иметь веские причины — достаточно вспомнить роман Л. Н. Толстого «Война и мир»: Пьер смог расстаться с Элен лишь после того, как та перешла в католическую веру. Василий Львович, по всей вероятности, из благородных побуждений взял вину на себя, поскольку знал, что Капитолина полюбила другого. Развод состоялся в 1806, Капочка в том же году вышла замуж. Церковный суд наказал Василия Львовича семилетним покаянием и пожизненным обетом безбрачия, а бывшая супруга обрела счастье во втором браке, и, видимо, не случайно назвала своего первенца Василием, сохранив с первым мужем дружеские отношения. Позже поэт заприметил в лавке купца Ворожейкина его сестру — быстроглазую девушку Анну, и связал с ней свою судьбу. У них родились дети — мальчик и девочка, и Василий Львович до конца дней переживал, что не может дать им своего имени и состояния.
Наш герой, хотя и не был красавцем — современник, язвительный Ф. Ф. Вигель, пишет, что он имел «кривой нос, лицо треугольником… а более всего редеющие волосы не с большим в тридцать лет его старообразили», но всегда отличался изысканностью и умел нравиться дамам. Обаяние ему придавали остроумие и поэтический дар. В литературной Москве В. Л. Пушкин снискал теплый прием в домах М. М. Хераскова и Н. М. Карамзина, который печатал его стихотворения в альманахе «Аониды» и в журнале «Вестник Европы». Важным этапом в становлении Василия Львовича как поэта стала сатира «Вечер» (1798), в которой позднее находили предвосхищение типажей и коллизий комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Картина московского общества дана в остро негативном ключе, характерны имена персонажей: Стукодей, Змееяд, Скопидомов, Вралев, Буянов… Это — несносные говоруны, враги просвещения, искатели знатности и богатства; с сочувствием показаны лишь редкие исключения, которым «не нужно золота — давай Жан Жака в руки». Прямого обличения еще нет, но уже намечены подступы к нему. Стихотворение имело резонанс и в Европе: в 1810-е годы К. Ф. фон дер Борг перевел «Вечер» на немецкий язык.
В стихотворном «Письме к И. И. Д.» (И. И. Дмитриеву, с которым дружил), Василий Пушкин с определенностью осветил свою литературную позицию. В первую очередь он высмеял современных ему «плакс»-сентименталистов, но далее следует ряд литературных авторитетов, начиная с самого И. И. Дмитриева — «любезного певца», который «вслед шествуя Анакреону // От Граций получил венец»; «милого, нежного» Н. М. Карамзина, который «в храм вкуса проложил дорогу»; «отечества усердного, верного сына» М. М. Хераскова. Декларированы и собственные представления о поэзии: «Не крючковата мысль творит прекрасным стих. // Но плавность, чистота, души и сердца чувство…». Благодаря шурину — Михаилу Михайловичу Вышеславцеву — на рубеже веков расширился жанровый репертуар Василия Львовича. В 1798—1801 годах Вышеславцев издал в двух книгах антологию духовной лирики русских поэтов «Приношение религии», включавшую сочинения М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, М. М. Хераскова, И. И. Дмитриева, Н. М. Карамзина, других авторов, а также самого М. М. Вышеславцева и В. Л. Пушкина. Ирмосы последнего свидетельствуют о его религиозных чувствах (ирмос — вступительный стих, являющийся смысловой связкой между библейской песнью и тропарями. — Прим.ред.).
29 октября 1799 года Василий Львович подал в Московское дворянское депутатское собрание прошение, с тем чтобы герб рода Пушкиных был внесен в «Общий гербовник дворянских родов Российской империи». Многие дворяне поступали в это время так же — во исполнение указа императора Павла I, согласно которому Герольдия должна составить названный выше гербовник. В Департамент герольдии Правительствующего сената следовало представить (или непосредственно, или же через местные дворянские депутатские собрания) эскиз герба, его описание и кратко изложенную историю рода — документы должны были быть заверены предводителем дворянства и двумя свидетелями. В 1799 году семейство Пушкиных, к которому принадлежал Василий Львович, — это мать его Ольга Васильевна, урожденная Чичерина, брат Сергей Львович и сестры Анна Львовна и Елизавета Львовна (отец Лев Александрович в 1790 году умер). Василий Львович взял на себя достаточно обременительные хлопоты, потому что младший брат Сергей вскоре после рождения 26 мая 1799 года сына Александра уехал с семейством — женой Надеждой Осиповной, урожденной Ганнибал, дочерью Ольгой и новорожденным — в имение жены Михайловское Псковской губернии, а потом ненадолго в Петербург. И хотя Василий Львович был отнюдь не практичнее Сергея Львовича, но детей у него, к тому времени уже женатого, пока не было, жил он в Москве, уезжать вроде бы никуда не собирался, так что по всему выходило именно ему хлопотать о внесении в «Общий гербовник дворянских родов…» герба рода Пушкиных.
Василий Львович любил путешествовать, в 1803–1804 годах побывал в Германии, Англии и Франции, общался с литераторами и актерами. В Париже он подружился со знаменитым трагиком Франсуа Тальма и, как ранее сам Наполеон Бонапарт, брал у него уроки декламации. В. Л. Пушкин был страстным библиофилом. Находясь в Париже, он смог приобрести книги, которые до Великой Французской революции принадлежали королевской и другим богатым библиотекам. Уже упоминавшийся Иван Иванович Дмитриев (сам прекрасный поэт, баснописец, а в 1810—1814 — министр юстиции), говорил по поводу книжного собрания своего друга: «Европы целой собран ум». Оно было столь обширно, что ему завидовал даже владелец роскошной библиотеки граф Д. П. Бутурлин. К сожалению, драгоценная коллекция Василия Львовича (он сам так ее называл) сгорела в московском пожаре 1812 года. Он, конечно, сокрушался о потере любимой библиотеки, однако продолжал собирать книги. И как вспоминал один из современников, они стояли в три ряда на полках по тесноте его дома.
В 1810 году 43-летний Василий Львович вступил в петербургскую масонскую ложу «Соединенных друзей» и стал «почтенным братом Пушкиным». Атмосфера тайны, символика масонских знаков, торжественные ритуалы, похожие на театральные действа, — все это будоражило воображение поэта и театрала. И еще — что греха таить — масонство было в моде. Кроме того (а может быть, для Василия Львовича и прежде всего), вступив в ряды масонов, он роднился со всем миром — и русским, и зарубежным. Возникшее в XVIII веке в Англии, масонство к началу XIX столетия распространилось по многим странам. Масонами были Вольтер, Вальтер Скотт, Генрих Гейне, Гете, Тадеуш Костюшко, Фридрих II, Симон Боливар, Паганини…
Ложу «Соединенных друзей» основал в 1802 году действительный камергер Александр Александрович Жеребцов, мать которого, О. А. Зубова, участвовала в заговоре против Павла I. В разное время членами ложи были великий князь Константин Павлович, министр полиции А. Д. Балашов, церемониймейстер двора его императорского величества граф И. А. Нарышкин, гусарский офицер и философ П. Я. Чаадаев, дипломат и драматург А. С. Грибоедов, офицер и будущий декабрист П. И. Пестель, художник А. О. Орловский. В 1810 году, одновременно с Василием Львовичем, в ложу «Соединенных друзей» вступил будущий шеф корпуса жандармов и начальник Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Александр Христофорович Бенкендорф. Но эти должности он займет в царствование Николая I. А тогда, до наполеоновского нашествия, и он был полон либеральных устремлений, мечтал о всеобщем благе. Пережив в Париже бурный роман с актрисой Жорж, увлечение, которое толкало его на всяческие безумства, Бенкендорф нуждался в утешении и на какое-то время нашел его у братьев-масонов.
В масонских ложах состояло большинство будущих декабристов. Василий Львович узнал о восстании 14 декабря, находясь в Москве. Уже 16 декабря до Первопрестольной дошло известие о подавлении бунта. С 21 декабря в Москве начались аресты. Можно себе представить, как был он встревожен, поскольку являлся противником кардинальных общественных перемен. Однако когда друзья, подшучивая над ним, говорили, что революция может приплыть из Испании в Кронштадт, он отвечал шуткой, не такой уж простодушной, как им казалось: «…ну, любезный мой, революцию не складывают в ящики, как апельсины!» Но вот и до своей, непривозной революции пришлось дожить. Подробности ужасали. В кругах, близких к Василию Львовичу, оценки произошедшего не были едиными.
Бедный Михаил Андреевич Милорадович! Товарищ Василия Львовича по Измайловскому полку, участник Отечественной войны 1812 года, петербургский военный генерал-губернатор, убитый 14 декабря 1825 года на Сенатской площади П. Г. Каховским… Вероятно, Василий Львович переживал и за Милорадовича, и за несчастных бунтовщиков. Неизвестны его отклики на трагические события; письма его, датированные 1825 годом, не сохранились. Между тем он водил знакомство с «декабристом без декабря» Петром Яковлевичем Чаадаевым, декабристами Иваном Дмитриевичем Якушкиным и Александром Александровичем Бестужевым, Иваном Матвеевичем Муравьевым-Апостолом, отцом декабристов Муравьевых-Апостолов — Сергея Ивановича и Матвея Ивановича. Никита Михайлович Муравьев, Михаил Федорович Орлов, Николай Иванович Тургенев были товарищами Василия Львовича по «Арзамасу». С Николаем Ивановичем, братом своего близкого друга A. И. Тургенева, Василий Львович не раз встречался, пророчил ему будущее государственного человека. Альманах «Полярная звезда», издаваемый К. Ф. Рылеевым и А. А. Бестужевым, опубликовал два стихотворения В. Л. Пушкина — «К ней», посвященное скончавшейся сестре Анне Львовне, и «Экспромт на прощание с друзьями А. И. и С. И. Тургеневыми»:
Прощайте, милые друзья!
Подагрик расстается с вами;
Но с вами сердцем буду я —
Пока еще храним богами.
Час близок, может быть, увы,
Меня не будет — будьте вы.
Можно предположить, что он, не участвовавший в политической жизни и уж тем более чуждый революционных идей, будучи человеком бесконечно добрым и отзывчивым, не мог не пожалеть бунтовщиков, остаться равнодушным к их трагической участи.
За доброту и великодушие гениальный племянник очень ценил своего дядю. «Вчера он у меня был и сидел долго, я его ласкою доволен», — писал Василий Львович 26 марта 1829 года П. А. Вяземскому. Ему, пожилому человеку, перед поездкой на Кавказ Александр Сергеевич жаловался на свое здоровье, говорил, что стареет. А как радовался дядюшка, узнав о его предстоящей женитьбе! «Александр женится, — сообщал он Вяземскому в день своего рождения 27 апреля 1830 года. — Он околдован, очарован и огончарован (очарован и огончарован — это шутка Льва Сергеевича, другого племянника, и эта шутка дяде была известна — Н. М.). Невеста его, сказывают, милая и прекрасная. Эта свадьба меня радует и должна утешить брата моего и невестку». Самому племяннику он пожелал счастья в предстоящем браке в адресованном ему стихотворном послании, завершив его наставлением:
Блаженствуй! Но в часы свободы, вдохновенья
Беседуй с музами, пиши стихотворенья,
Словесность русскую, язык обогащай
И вечно с миртами ты лавры съединяй!
С большим вниманием относился Василий Львович к своим младшим коллегам по литературному цеху. В конце октября 1826 года к нему явился молодой поэт Дмитрий Веневитинов (Пушкины с Веневитиновыми были в родстве). Талантливый юноша собирался ехать в Петербург, и Василий Львович вручил ему рекомендательное письмо к поэту Н. И. Гнедичу, переводчику «Илиады» Гомера.
Александр Сергеевич весьма скорбел, когда его «Парнасский отец» скончался в возрасте 64 лет. Он писал своему другу П. А. Плетневу 9 сентября 1830 года: «Бедный дядя Василий! Знаешь ли его последние слова? Приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: «как скучны статьи Катенина!» И более ни слова. Каково? Вот что значит умереть честным воином, на щите, le cri de guerre à la bouche».
Но когда перед нами открываются двери Дома-музея Василия Львовича Пушкина на Басманной, кажется, что гостеприимный хозяин выйдет навстречу, и скажет:
Я жив
И этот слух не лжив.
Материал подготовила Наталья Рожкова
ЗС 07/2017
